«Ну почему, в то время как все будут в холле наслаждаться пикантным зрелищем, я должен валяться в кровати!»

А в том, что он должен вести себя именно так, нет никакого сомнения: от одной мысли, что нужно вставать, начинает кружиться голова.

Должно быть, он болен гораздо серьезнее, чем ему казалось вчера вечером. Правда, сейчас его уже не мучили почти непрерывные приступы кашля, но все равно тело ломило, а горло нестерпимо болело. Так сильно, что даже в зубах отдавалось.

Он смутно помнил, как Софи за ним ухаживала: клала на лоб холодный компресс и даже пела колыбельную. Но он практически не видел ее лица. У него не хватало сил открыть глаза, а когда силы находились, комната была погружена во мрак, и Софи постоянно оставалась в темноте, напоминая ему…

Внезапно Бенедикту явственно припомнился сегодняшний сон, и он почувствовал, как перехватило дыхание, а сердце исступленно заколотилось в груди.

Ему снилась она, таинственная незнакомка в серебристом платье, которую он повстречал на балу-маскараде.

Снилась она ему уже неоднократно, хотя с тех пор, как он видел этот сон в последний раз, прошло уже несколько месяцев.

Но почему этот сон вновь посетил его именно сегодня? Он думал и даже втайне надеялся, что отсутствие этого сна в течение такого продолжительного времени означает, что он уже освободился из-под влияния незнакомки? Похоже, что нет…

А может быть, знакомство с Софи навеяло на него воспоминания?

Но ведь Софи абсолютно не похожа на женщину, с которой он танцевал два года назад. Ни волосами, ни фигурой. Волосы слишком короткие, а фигура слишком худая. Руки Бенедикта до сих пор четко помнили округлые формы женщины в маске, когда он танцевал с ней. По сравнению с ней Софи можно назвать тощей. Голоса, правда, кажется, немного похожи. Однако следует признать, что по прошествии времени воспоминания о той волшебной ночи становились все более смутными, и он не мог уже точно припомнить голос таинственной незнакомки. Кроме того, речь Софи, хотя и была по сравнению с речью любой горничной гораздо более утонченной, с речью таинственной незнакомки не шла ни в какое сравнение. Речь незнакомки выдавала в ней представительницу великосветского общества.

Бенедикт недовольно фыркнул. Его раздражало, что приходится постоянно называть ее «таинственной незнакомкой». Самым неприятным было то, что она скрыла от него даже свое имя. Иногда ему хотелось, чтобы она назвалась любым, пусть даже вымышленным. Тогда можно было бы хоть как-то называть ее про себя.

Хоть какое-то имя шептать в ночи, стоя у окна и мучительно размышляя, куда ее угораздило пропасть…

Размышления Бенедикта были прерваны звуком тяжелых шагов, доносящихся из холла. Первым вернулся мистер Крэбтри, сгибаясь под тяжестью подноса с завтраком.

— А куда подевались остальные? — подозрительно спросил Бенедикт, глядя на дверь.

— Миссис Крэбтри пошла поискать Софи какую-нибудь приличную одежду, — ответил мистер Крэбтри, ставя поднос на прикроватную тумбочку. — Вам ветчину или бекон?

— И то и другое. Умираю от голода. А что, черт подери, вы подразумеваете под приличной одеждой?

— Платье, мистер Бриджертон. Женщины обычно носят платья.

Бенедикт едва сдержался, чтобы не запустить в него свечным огарком.

— Я имею в виду, — проговорил он, считая, что проявляет ангельское терпение, — где она собирается найти платье?

Поставив тарелку с едой на поднос на четырех ножках, мистер Крэбтри водрузил его Бенедикту на колени.

— У миссис Крэбтри есть несколько платьев. И она всегда счастлива ими поделиться.

Бенедикт едва не подавился куском яичницы, которую

Только что отправил в рот.

— Но ведь у миссис Крэбтри и Софи совершенно разные размеры.

— У вас с ней тоже, — заметил мистер Крэбтри, — тем не менее она прекрасно носила вашу одежду.

— Вы же сами сказали, что брюки с нее сваливались.

— Ну, с платьем таких проблем не будет, не так ли? Вряд ли ее плечи пролезут в горловину.

Бенедикт решил, что если он сейчас же не отвлечется на что-то другое, он повредится рассудком, и вплотную занялся завтраком. Он опустошал уже третью тарелку, когда в комнату ворвалась миссис Крэбтри.

— А вот и мы! — провозгласила она.

За ней робко вошла Софи, утопая в платье миссис Крэбтри необъятных размеров, однако чересчур коротком: миссис Крэбтри была гораздо ниже ростом.

— Не правда ли, она выглядит восхитительно! — закудахтала миссис Крэбтри, сияя.

— О да, — ухмыльнулся Бенедикт. Софи яростно взглянула на него.

— Для завтрака места более чем достаточно, — игриво заметил он.

— Она побудет в этом платье, пока я не приведу в порядок ее одежду, — пояснила миссис Крэбтри. — По крайней мере оно приличное. — И она вразвалочку направилась к Бенедикту. — Ну как вам завтрак, мистер Бриджертон?

— Восхитительный, — ответил он. — Я уже сто лет так вкусно не завтракал.

Наклонившись к нему, миссис Крэбтри прошептала:

— Мне нравится ваша Софи. Можно, она останется у нас?

Бенедикт едва не подавился.

— Что, простите?

— Мы с мистером Крэбтри уже немолоды. Помощница нам бы не помешала.

— Гм… — откашлялся Бенедикт. — Я об этом подумаю.

— Вот и отлично. — Подойдя к Софи, миссис Крэбтри схватила ее за руку. — А вы идите за мной. У вас все утро в животе урчит. Когда вы в последний раз ели?

— Вчера.

— А в какое время? — не отставала миссис Крэбтри. Бенедикт украдкой улыбнулся. Софи была явно сбита с толку. Миссис Крэбтри мастерски умела это проделывать.

— Я… я…

Миссис Крэбтри подбоченилась. Бенедикт ухмыльнулся. Ну, Софи, держись.

— Вы что, хотите сказать, что вчера вообще ничего не ели? — голосом, не предвещавшим ничего хорошего, спросила женщина.

Софи бросила на Бенедикта полный отчаяния взгляд. Тот беспомощно пожал плечами. На самом же деле ему было приятно смотреть, как миссис Крэбтри носится с Софи. Он мог бы голову дать на отсечение, что о бедняжке давным-давно уже никто не заботился,

— Я была вчера очень занята, — уклонилась Софи от прямого ответа.

Бенедикт нахмурился. Вероятно, она была занята тем, что спасалась бегством от Филиппа Кавендера и кучки кретинов, которых тот называл своими друзьями.

Усадив Софи за стол, миссис Крэбтри приказала:

— Ешьте.

Софи принялась поглощать еду. Было видно, что она изо всех сил старается делать это не спеша и с достоинством, стремясь показать, что хорошие манеры ей не чужды, однако голод в конце концов возобладал. Спустя минуту она уже практически запихивала пищу себе в рот.

Бенедикт плотно сжал губы. Убил бы того мерзавца, который заставлял Софи голодать!

Он чувствовал, что между ним и этой простой горничной существует странная и хрупкая связь. Он спас ее, а она спасла его. Вряд ли, конечно, он умер бы сегодня ночью — от жара еще никто не умирал, — но если бы не Софи, он бы до сих пор боролся с ним. А она возилась с ним всю ночь и явно облегчила ему дорогу к выздоровлению.

— Вы проследите за тем, чтобы она съела по крайней мере еще одну порцию? — попросила миссис Крэбтри Бе— недикта. — Пойду приготовлю ей комнату.

— В помещении для прислуги, — поспешно уточнила Софи.

— Не говорите чепухи! — отрезала миссис Крэбтри. — До тех пор, пока мы вас не наняли, вы не считаетесь служанкой.

— Но…

— И хватит об этом, — не дала ей договорить миссис Крэбтри.

— Могу я чем-нибудь помочь, дорогая? — спросил супругу мистер Крэбтри.

Миссис Крэбтри кивнула, и пара удалилась.

С трудом оторвавшись от еды, Софи уставилась на дверь, за которой скрылись мистер и мисс Крэбтри. Похоже, они приняли ее за служанку, в противном случае ни за что бы не оставили ее наедине с Бенедиктом. Хватало и меньшего, чтобы репутация девушки была безвозвратно загублена.

— Вы что, вчера вообще ничего не ели? — тихо спросил Бенедикт.

Софи покачала головой.

— В следующий раз, когда встречу Кавендера, изобью его до полусмерти! — прорычал Бенедикт.