— Ах да… Мисс Рейлинг, сколько вам лет?

— Двадцать один, миледи.

— Что ж, возраст вполне подходящий для того, чтобы принимать самостоятельные решения. Не хотели бы вы погостить у нас?

— О да!

— Я запрещаю тебе жить у Бриджертонов, Пози! — воскликнула Араминта.

Не обращая на нее ни малейшего внимания, Вайолет продолжала:

— В этом сезоне я собираюсь пораньше уехать из Лондона. Не хотели бы вы поехать вместе с нами в Кент и пожить там некоторое время?

Пози быстро кивнула:

— Я была бы вам чрезвычайно признательна.

— Значит, договорились.

— Нет, не договорились! — рассвирепела Араминта. — Пози моя дочь, и…

— Бенедикт, — устало попросила леди Бриджертон, — напомни мне фамилию нашего поверенного.

— Поезжай! — крикнула Араминта Пози. — Но чтобы в моем доме ноги твоей больше не было!

Впервые за все время лицо Пози стало испуганным.

— Если ты сейчас с ними уйдешь, ты мне больше не дочь! — прошипела Араминта прямо ей в лицо.

Пози затравленно взглянула на леди Бриджертон. Та тотчас же подошла и взяла ее под руку.

— Не волнуйтесь, Пози, — успокоила ее Вайолет, — вы можете жить у нас столько, сколько захотите.

Подойдя к Пози, Софи взяла ее под другую руку.

— Теперь мы с тобой будем настоящими сестрами. — Она наклонилась и поцеловала Пози в щеку.

— О Софи! — воскликнула Пози, и слезы брызнули у нее из глаз. — Прости меня! Я никогда не вставала на твою защиту, а должна была бы…

Софи покачала головой:

— Ты была слишком молода. И потом, мне ли не знать, как тяжело бороться против этой… — И она бросила на Араминту испепеляющий взгляд.

— Не смей говорить обо мне в таком тоне! — завопила Араминта и занесла руку, словно для удара.

— Вы что, забыли про поверенных, леди Пенвуд? — подала голос Вайолет.

Араминта опустила руку, однако вид у нее был такой, будто она в любую минуту готова наброситься на дочь.

— Бенедикт, — обратилась к сыну Вайолет, — сколько времени потребуется, чтобы добраться до адвокатской конторы?

Бенедикт задумчиво почесал подбородок, едва сдерживаясь, чтобы не расхохотаться.

— Не так много. Минут двадцать, а если дорога забита, то с полчаса.

Задрожав от злости, Араминта обратилась к Вайолет:

— Что ж, можете забирать ее! Она мне не нужна! Не дочь, а сплошное наказание! Но учтите, вам придется жить с ней в одном доме до самой смерти, потому что она никогда не выйдет замуж! Мне приходилось давать молодым людям деньги уже за то, чтобы они приглашали ее танцевать.

И в этот момент произошло неожиданное. Софи затряслась, щеки ее пошли красными пятнами, зубы заклацали, из груди вырвался яростный вопль, и, прежде чем кто-то успел ее остановить, она подскочила к Араминте, размахнулась и нанесла ей такой сильный удар, что та кубарем покатилась по полу.

Бенедикт рот раскрыл от изумления, а Софи злобно прошипела:

— Это тебе не за то, что ты украла мое приданое, и не за то, что все время пыталась выставить меня из дома, и не за то, что превратила меня в бесправную рабыню после его смерти.

— А за что, Софи? — тихо спросил Бенедикт.

— За то, что не любишь собственного ребенка, — ответила Софи, не отрывая от Араминты взгляда. Пози разрыдалась.

— В аду есть специальное место для таких матерей, как ты, — убийственно тихим голосом продолжала Софи.

— Знаете, — подал голос судья, — пора освобождать камеру для следующего заключенного.

— Он прав, — поспешно проговорила Вайолет и, опасаясь, что Софи начнет пинать Араминту ногами, встала перед ней и обратилась к Пози:

— Вы хотели бы забрать из дома какие-нибудь вещи?

Пози покачала головой.

— Что ж, в таком случае вам предстоит начать жизнь заново, дорогая, — заметила Вайолет, пожав девушке руку.

Араминта поднялась и, бросив на Пози последний яростный взгляд, пошла прочь.

— Отлично, — бросила Вайолет, подбоченившись. — Я уж думала, она никогда не уйдет.

Сняв руку с талии Софи, Бенедикт прошептал:

— Стой на месте, — и быстро подошел к матери. — Когда я говорил тебе в последний раз, как сильно я тебя люблю? — прошептал он ей на ушко.

— Давно, — ответила Вайолет, весело улыбаясь. — Но я это и так знаю.

— А я говорил тебе, что ты самая лучшая из всех мам на свете?

— Нет, но это я тоже знаю.

— Хорошо. — Наклонившись, он запечатлел на щеке матери поцелуй. — Спасибо тебе. Я горжусь тем, что я твой сын.

И внезапно Вайолет, которая отлично держалась в течение всего дня, которая показала себя самой безжалостной и находчивой из всех присутствующих, разрыдалась.

— Что ты ей сказал? — набросилась на Бенедикта Софи.

— Все в порядке, — проговорила Вайолет, громко шмыгая носом. — Просто… — Она порывисто обняла Бенедикта. — Я тоже тебя люблю!

— Какая прекрасная семья, — заметила Пози, обращаясь к Софи.

— Я знаю, — ответила та.

Час спустя Софи сидела в гостиной Бенедикта на той самой софе, на которой всего несколько недель назад потеряла девственность. После того как Софи, Пози, Бенедикт и леди Бриджертон вышли из тюрьмы, Бенедикт сообщил матери, что намеревается отвезти Софи в свой дом. А когда Вайолет высказала сомнение в разумности этого поступка, одарил ее таким взглядом, что она испуганно попятилась и попросила лишь, чтобы они были в Бриджертон-Хаусе к семи.

Следовательно, у Софи с Бенедиктом был целый час, чтобы побыть наедине.

— Прости! — выпалила Софи, едва усевшись на софу. Всю дорогу до дома они почему-то молчали. Держались за руки, время от времени Бенедикт подносил к губам руку Софи, но ни один из них не проронил ни слова.

Софи была этому только рада. Она не знала, что говорить. В тюрьме, в присутствии людей, все казалось легко и просто, но теперь, когда они остались одни, не могла найти, нужных слов. Кроме одного:

— Прости.

— Нет, это ты меня прости, — проговорил Бенедикт и, усевшись рядом с Софи, взял ее руки в свои.

— Нет, ты меня. — Внезапно Софи улыбнулась. — Все вышло так глупо.

— Я люблю тебя, — сказал Бенедикт, — и хочу, чтобы ты вышла за меня замуж.

Софи почувствовала, что у нее перехватило дыхание.

— Мне наплевать на то, кто были твои родители, и на то, что моя мать заставила леди Пенвуд подтвердить выдуманную ею историю, чтобы скрыть, что ты дочь простой горничной. — Он взглянул на Софи полным любви взглядом. — Я бы все равно на тебе женился.

Софи захлопала глазами, пытаясь сдержать вот-вот готовые хлынуть слезы. Не хватало еще выставить себя на посмешище перед Бенедиктом и разрыдаться. Почувствовав ее волнение, Бенедикт ласково сжал ей руки.

— Мы не смогли бы с тобой жить в Лондоне, я это прекрасно знаю, но нам и не нужно здесь жить. Когда я думаю о том, что мне нужно в жизни — не что я хочу, а что мне по-настоящему нужно, — я понимаю, что это ты.

— Я…

— Подожди, дай мне закончить, — проговорил Бенедикт предательски хриплым голосом. — Я не должен был просить тебя стать моей любовницей. Это была ошибка.

— Но что ты еще мог сделать, Бенедикт? — тихо спросила Софи. — Ты ведь считал меня служанкой. В более совершенном мире мы могли бы пожениться, но мир, в котором мы живем, далек от совершенства. Такие мужчины, как ты, не женятся на…

— Вот и отлично. Значит, я правильно сделал, что просил тебя стать своей любовницей, — заметил Бенедикт, пытаясь улыбнуться, однако улыбка вышла невеселая. — Я был бы дураком, если бы этого не сделал. Я ужасно тебя хотел. Думаю, я уже тогда тебя любил, и…

— Бенедикт, ты вовсе не должен…

— Объяснять? Нет, должен. Я не имел права настаивать, когда ты мне отказала. Это было нечестно с моей стороны. Ведь мы с тобой оба знали, что в конце концов я должен буду на ком-то жениться и тебе придется меня с кем-то делить. Я бы умер, если бы мне пришлось тебя с кем-то делить. Как я мог требовать того же от тебя?

Протянув руку, Софи вытерла ему щеку. «О Господи! Неужели я плачу?» Он не мог припомнить, когда плакал в последний раз. Наверное, когда умер отец. Но тогда он был один, и его никто не видел.